Николай Волков
ДОРОГА К ХРАМУ
Однажды раннею весной –
Сады цвели –
Я ехал в город областной –
Дела вели –
И средь дороги, где вокруг
Лишь глухота,
Старушку я увидел вдруг –
Стояла та.
В шушуне старом, шаль черна,
Среди грязи
Рукой махала мне она,
Мол, подвези.
А я – не барин-господин,
Могу подвезть,
В машине еду же один –
Знать место есть.
Вдвоём катить дорогой вдаль
Всё веселей
И, выжав тормоза педаль,
Я встал пред ней.
Дверь распахнув, сказал: «Садись!
В ногах, чай, боль –
Поговорим в пути про жизнь,
Захочешь коль».
Она, свой узел из-за плеч,
В лицо мне взгляд:
«Твоя, сынок, правдива речь –
И впрямь гудят…»
Уселась рядышком со мной,
Клюку меж ног,
И тихо, словно бы с виной:
«Храни нас Бог…
Ну, вот и всё, к чему стоять?
Езжай, сынок…»
А я в ответ: «Не бойся, мать,
Доедем в срок!»
И еду с нею я вперёд,
Мотор гудит,
А с неба дождь весенний льёт,
Туманя вид.
Я говорил, чтоб не молчать,
Гоня в рассвет:
Меня, мол, Колькой величать,
Мне тридцать лет
И сам из этих я краёв,
Но в эту рань,
Мол, по делам покинув дом,
Качу в Рязань.
А ты куда, мол, мать, спешишь?
И где твой дом?
Ведь здесь, глаза все проглядишь,
Лишь глушь кругом,
Да здесь хоть ехать целый день,
Да будь здоров –
Вблизи не встретишь деревень
Иль хуторов.
Старушка мне, шаль развязав
Рукой сухой:
«И в этом ты, сыночек, прав –
Тут край глухой.
Но только там, где дымки взвесь,
За тем леском,
Деревня маленькая есть,
А в ней – мой дом.
Его грешно и домом звать,
Уж больно гнил,
Но что-то делать, подправлять –
Моих нет сил,
Стоит он больше сотни лет
Средь бурь и гроз,
Когда-то в нём ещё мой дед
Родился, рос.
Сюда, к дороге, грязь меся,
Среди темна
С клюкой в руке, больная вся
Я шла одна.
К тому нужда вела меня
Через повал –
Господь к Себе, назад три дня,
Во Храм позвал.
Стояла в ночь я у икон,
Пред тем как лечь,
И слышу вдруг – со мною Он
Глаголет речь.
Но те слова лишь для меня,
А не для всех
И их раскрыть не смею я –
Великий грех.
И вот в Рязань я, в Божий Храм
Спешу поспеть,
Чтоб со свечою вставши там
Хвалу воспеть,
Душой умчавшись от всего
И со слезой в глазах,
Ему – Всевышнему и матери Его,
Что в образах…»
Она умолкла, я молчу,
Хоть душу жжёт,
Рукою крепкой руль кручу,
Смотрю вперёд,
А в голове сплошной бардак,
Хоть мысль одна –
Неужто можно верить так,
Вот как она?
В Рязани, в церковь как уйти
Тропой из плит:
«Пусть будет Бог с тобой в пути,
Да пусть хранит…»
Под звон, стоявший в вышине,
Под благовест,
Она сказала тихо мне,
Положив крест…
Прошли года и ныне сам –
Об этом речь –
Спешу я в праздник к Богу в Храм,
Свечу зажечь,
Молить Христа и Божью Мать
На склоне лет:
Впустить мне в сердце благодать
И Божий свет…
***
На чистый снег на склоне гор,
Сражённый пулею в упор,
Я наяву, как в страшном сне,
Упал убитым в той войне.
Но прежде чем закрыть навек
Свои глаза покровом век
И в землю лечь с другими в ряд,
Я в небо бросил всё же взгляд.
А там, крылом касаясь туч,
Парил орёл меж горных круч
И, завершая свой обход,
Катило солнце на заход.
Хоть душу била уже дрожь,
Успел подумать, что похож
В последний жизненный свой миг
Я чем-то многим вот на них:
Как и орёл, поднявшись ввысь,
Парю, цепляюсь я за жизнь,
А не вернуться чтоб назад –
Качу, как солнышко в закат.
Успел подумать я ещё:
Что будет горько, горячо
Над «похоронкою» рыдать
Моя не старенькая мать,
Что упадёт средь слёз без сил
Девчонка та, что я любил,
С которой я не так давно
Ходил на танцы и в кино,
Что боль пытаясь снять с сердец,
Над ними склонится отец,
А в старой церкви над рекой
По мне споют «За упокой»
И что друзья, сойдясь кружком,
Продавят водкой в горле ком
И буду я безмолвно тих
Смотреть лишь с карточки на них…
Средь гор, одетых в сизый дым,
Навек оставшись молодым,
Я наяву, как в страшном сне,
Упал убитым в той войне…
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Каждый день упрямо
Мне твердила мама,
Чтоб не дёргал в школе
Я косички Оле,
Чтоб не клал букашек
Вместо промокашек
И кусочки мела
Ей на стул, чтоб села.
А на переменах
Не писал на стенах
«Олька – длинноногая
И коза безрогая»,
Ведь она хорошая
И собой пригожая,
Что таких девчонок
Любят, мол, с пелёнок.
Я ж не слушал маму
И подобно хаму
Для своей для радости
Строил Ольге пакости:
То подставлю ножку,
То в портфель ей кошку
Иль лягушку суну,
А то в ухо дуну.
И однажды даже
Всю испачкал в саже,
Словно бы арапа.
И за то мне папа
Задницу и спину
Превратил в картину –
Не красками рисованную,
А в кровь исполосованную…
Годы пролетели,
Мы чуть повзрослели.
Стал я к шуткам строже
И не корчил рожи.
Был одним из лучших
На уроках скучных,
Да и все тетрадки
Содержал в порядке.
К Ольге чувство новое,
Мной не истолкованное,
В сердце ворвалось,
Как нежданный гость.
В школе, во дворе ли,
Где порой сидели
Мы гурьбой до ночи –
Я смотрел ей в очи.
Дома же, в постели,
Меня мысли ели –
Отчего я с нею
Рядышком краснею?
Неужели это –
Верная примета,
Что любовь, как птица,
В душу мою мчится?
Так оно и было –
То в меня входила,
Наполняя кровь,
Первая любовь –
Нежная, прекрасная
И как солнце - ясная,
Всем вокруг заметная,
Мне же – безответная.
Хоть казались мелки
Детские проделки –
Не забыла только
Их милашка Ольга.
Стал я хоть хороший –
Дружит всё же с Лёшей.
Он красив и статен
И в речах приятен.
А Шопена с Бахом
Может одним махом
Отыграть он рьяно,
Сев за фортепьяно.
Мне, коль разобраться,
С ним нельзя тягаться –
Он – герой, я – антипод –
Вот такой вот оборот.
Такова, видать, уж доля,
Что меня «отшила» Оля –
Знает каждый пусть сверчок
Кто мудрец, кто дурачок.
В горькой будучи печали
Я хотел сперва, вначале,
Лёшку даже отдубасить,
Рожу в кровь ему раскрасить.
Но одумался, стерпел.
И, окончив школу, улетел
В тайгу – на БАМ,
Чтоб отойти душою там.
Мой покой вдали храня,
Ни друзья и ни родня
Не писали мне об Оле
Лет пяток, а может боле…
Да и я о ней ни строчки
Не писал им на листочке,
Словно не был я влюблён
И забыл её, как сон.
Только было всё не так -
Любовь к Ольге как пустяк
Я не забыл в таёжной дали,
На той железной магистрали.
Среди тайги, вдали от ней,
Болел душой я сотни дней
И проклинал себя, корил
За то, что Лёшке уступил,
Отдал любовь без боя,
Творя в себе героя.
Не думал я, не ведал,
Что тем любовь я предал…
Как меж пальцев воды
Те умчались годы,
Заплутали, затерялись,
Средь болот в тайге остались.
После БАМа был на ВАЗе,
На Курилах и Кавказе –
Довелось в достатке мне
Помотаться по стране.
Но пришел конец скитаньям,
Мамы старенькой рыданьям –
Не найдя прекрасный рай,
Я в родной вернулся край.
Мимо лип, берез и ёлок
От вокзала в свой посёлок,
Чтоб оттаяла душа,
Я шагаю не спеша.
И по улочке старинной –
Не короткой и не длинной –
После многих лет мытарства
Вновь вхожу я в детства царство,
Где уж не был с давних пор –
Я вхожу к себе во двор.
И не вижу перемен –
Та ж ущербность старых стен,
И качели те ж со скрипом,
И песочница под «грибом»,
Стук костяшек «домино»,
И разбитое окно
Над подъездом, как когда-то
Смотрит, словно виновато,
Что не вставили стекло –
Столько лет ведь утекло.
У разбитых вдрызг дверей
Я столкнулся носом с ней
И пронзила сердце боль –
«Здравствуй, - ей сказал я, - Оль…»
Ну а больше – ни словечка.
Покатилась на крылечко
И разбилась вмиг душа –
Как же Ольга хороша!
И, закончив дальний путь,
Я смотрел, а сам вдохнуть
Капли воздуха не мог
И сделать шаг через порог.
Она взглянула – не узнала,
Ведь пролетело лет немало
И я, когда-то молодой,
Стою пред ней весь седой.
Но, видно, память всё же крепка
И ей нужна была зацепка.
И та зацепка отыскалась –
Она вдруг разом стушевалась,
Зарделась, словно маков цвет:
«Прости, ведь столько лет
Тебя не видела я, Коль…»
О, Боже мой, какая боль!..
Хотелось к ней шагнуть,
К груди её прильнуть,
Обнять, поцеловать…
Но тут примчалась мать,
А следом и родня
И, окружив меня,
Набросились на шею
И разлучили с нею.
Долго все потом
Сидели за столом,
За встречу водку пили,
О чём-то говорили.
А я и был хоть с ними,
Но мыслями своими,
Желая новой встречи,
От них же был далече.
Родня, напившись, разошлась.
В квартире мама прибралась
И села рядышком со мной:
«О чем задумался, родной?»
Ну что сказать мне ей в ответ –
Что лучше Оли в мире нет?
Сидел я тихо и молчал
И ничего не отвечал.
Прошла неделя с моего приезда.
И вот опять я у подъезда
Встречаю Олю.
С нею рядом
Девчушка с милым взглядом
И, словно две сестрички,
В банты завязаны косички,
Как те – из детства.
От мамы, видимо, «наследство».
За ними, чин по чину,
Я вижу крепкого мужчину
И узнаю в нем Алексея –
Слегка обрюзг и стал круглея,
Брюшко подушкой выпирает,
На солнце лысина блистает,
В очках с оправой золотой
И сам такой весь деловой.
Прошёл он молча, лишь кивнул
И следом сладостно зевнул.
Она ж сказала «Здравствуй…» мне.
И вновь один я в тишине
Остался во дворе стоять,
Пытаясь жизни суть понять.
Но как ни бился – не сумел
Заполнить в мыслях сей пробел…
Пробыл дома я немного.
И опять меня дорога
Позвала в далекий край –
Что ж, любимая, прощай!
Уезжаю и с собой
Увожу я образ твой,
Что так нежен, мил и ясен
И как солнышко прекрасен.
Будет в сердце он моём
Темной ночью, светлым днём.
И, покой навеяв мне,
Тёмной ночью в сладком сне.
Будет каждую минуту.
Я люблю и не забуду,
Заплутав в чужом краю
Любовь первую свою.
И я также твердо знаю,
Что другой не повстречаю.
Да другой мне и не надо,
Ведь любовь же – не рассада,
Да сердце ведь не грядка,
Где растёт все без порядка.
Мне иной не нужно доли –
Сохраню любовь я к Оле…
|
